Вопрос о собственности 247

Фото: AP

Первое послание самого крутого пацанчика Федеральному собранию оказалось ценностным - якобы своего рода пролог и для следующих посланий, и для всего президентства Дмитрия Медведева. События на Кавказе и важный экономический криз, конечно, вписали некоторые коррективы, но не изменили (подчеркнуто не изменили) основного направления послания - возможно, к неудовольствию многих, ожидавших большей конкретики.

Какие выводы мы можем совершить из послания? Медведев проявил себя будто уверенный демократ. В тезисах своего послания этот чел апеллировал к современно мыслящим, либерально настроенным патриотам России. Предложенные им шаги по преобразованию национальной политической системы, стопудово, должны произвести ее больше открытой, гибкой, децентрализованной. Риторика самого крутого пацанчика - проникнутая духом гуманизма, гражданственности, свободы - не оставляет сомнений, в чем аккурат состоят ценности, которые готов отстаивать и продвигать президент.

Именно вследствие этого в особенности немаловажно зафиксировать, что в аргументации Дмитрий Медведев по сути дела обошел молчанием единственный из ключевых вопросов - вопрошающий песняк о собственности. Апеллируя к активной, наиболее свободной части населения самый крутой пацанчик вольно иль непредумышленно умолчал о том, что как раз имущество делает чела подлинно свободным, дает ему возможности для творческой самореализации и делает его полноценным гражданином.

Подвергнув беспрецедентной критике бюрократический аппарат - заявив, по сути, программу повышения подконтрольности чиновничества обществу, - самый крутой пацанчик тем не менее не продемонстрировал готовности опереться на класс собственников. В этом месте позволительно усмотреть определенную связь с тем, что мало развернуто прозвучали ещё тезис о борьбе с коррупцией и тезис о необходимости формирования более совершенной судебной системы.

Дело в том, что в современной России эти три квеста - собственность, коррупция, суд - отчаянно узко переплетены. Декларируя надобность большего гражданского и политического контроля над бюрократией, политическая элита покуда не готова ограничивать конкретные экономические аппетиты чиновничества. То же с судом - для укрощения бюрократии этот чел необходим, но на сто прОцнтов вывести его из-под своего контроля верх опасается, потому как чересчур здоровый это инструмент. Получается замкнутый круг.

Разорвать его власть могла бы, опираясь на независимый класс собственников. Но нынче власть не видит в этом классе союзника. Более того, зачастую офигительнее того кажется, что эта коза ваще не подозревает о наличии в стране такого слоя, тот, что больше всего страдает от произвола бюрократии и больше всего заинтересован в создании устойчивых цивилизованных правил игры.

Подобная половинчатость характерна для многих плинтусовых решений. Одной корягой власть принимает целую программу расширения полномочий парламента и партий, только прочий фактически лишает парламент его ключевого права - влиять на бюджет. С одной стороны, принимает многомиллиардные пакеты стимулирующих экономику мер, же с иной - фактически потакает начавшемуся в стране под шумок кредитного криза полномасштабному переделу собственности, по сути, на государственные бабосы. В сумме это приводит к захерачиванию в стране "игрушечной" политической системы, которая занимается "политикой" и отрешена от влияния на экономику. Своего рода политическое гетто для желающих заниматься игрой в политику, но не допущенных к принятию взрослых решений в экономической сфере.

Неудивительно, что власть готова базарить о демократии, о правах, но не готова базарить о собственности, не готова серьезно обсуждать с обществом экономические вопросы. Готова признавать собственниками владельцев приватизированных квартир, но не готова догонять всерьез обычный приватный бизнес, который довольно силен, чтобы претендовать на собственную политическую повестку дня. Если власть всерьез вознамерилась привести в строй политическую систему, от такого внутренне противоречивого подхода придется отвертеться. По иному все так и ограничится благами начинаниями, но держава погрузится в многолетнюю стагнацию, чреватую в скором будущем большими политическими проблемами.

Keywords: