Картина мира, нарисованная языком 3

Слово "кризис" не употреблять; применять что-нибудь нейтральное, к примеру "снижение" иль "спад", - такое распоряжение пришло на телеканалы, када в экономике начались проблемы. "Заговорить" криз не удалось. Но ход мыслей у чиновника, спустившего таковый циркуляр, был в общем-то в тему. "Как вы яхту назовете, так эта коза и поплывет". "РР" предлагает вслушаться к родному языку, чтобы осознать, какие проблемы и возможности рождает языковая видняк мира

Как перевести на всякий прочий язык такие очевидные для нас понятия, вроде "задушевный", "тоска", "неприкаянный", "воля" иль, скажем, элементарное "неудобно"? Ученые называют эти словечки "базовыми концептами". Точных их аналогов в других языках не существует. Каждый язык - своего рода мировоззренческий заповедник со своей системой координат, которую чистоплюйские лингвисты называют языковой картиной мира. Может, аккурат в языке и кроется разгадка загадочной русской души?

Вообще-то английская суть человеческая также полна тайн. В английском, например, есть непереводимое на российский "fair" - то ли честный, то ли должный, то ли нормальный. И полностью резонно предположить, что мир с "тоской" и "волей" и мир с "fair" не будут одинаковыми.

Корысть, выгода

Сложности с построением современных рыночных механизмов в России отчасти имеют словарное происхождение. "Русский язык, - полагает профессор, эскулап филологических наук Алексей Шмелев, - относится к числу сравнительно немногочисленных языков в европейском ареале, тот, что скептически относится к получению выгоды".

По-украински и по-польски "выгода" - это "корысть" ("користь", "кожещ"). Причем без каких-либо негативных смысловых оттенков: украинское "на користь" переводится будто "в пользу". Для нас же "корысть" - явление постыдное и офигительнее того преступное. И "корыстный" по-русски нисколько не "полезный" иль "выгодный", наравне у братьев-славян , но "меркантильный", "торгашеский" и даже "шкурный". Вы, конечно, можете преследовать собственную выгоду, но... лучше назовите это как-нибудь по-другому. "Корыстный" мужик вызывает невольное недоверие, как будто "хохол" в анекдотах, который, возможно, тика в тику раз и стал жертвой различного толкования понятия "корысть" в близких языках. Но это отнюдь не значит, что и к предпринимателю в России обязательно должны относиться с недоверием. Ибо "предприимчивый" джентльмен - не легко какой-то корыстолюбец, несмотря на эту хрень совершенно позитивный персонаж - "энергичный, находчивый, обладающий практической сметкой и изобретательностью".

Вопрос, сколь языковая видняк мира влияет на наше крышак и социальную жизнь, остается открытым. Но это влияние, стопудово, существует. И если не осознавать базовые концепты русского языка и трудности перевода, новые для нас явления могут так и остаться непонятыми, новые проекты - малоуспешными, же иносраные заимствования будут активизировать отторжение.

"Языковая видняк мира существует постольку, ибо не осознается и воспринимается равно как нечто само собой разумеющееся, - базарит Алексей Шмелев. - То есть только люди ее осознали, эти челы могут подвергать ее сомнению. Потому как это не существование так устроена, только это нетрудно язык нам гонит. А раз мы это догнали и подвергли сомнению, то мы стали больше свободны".

Долг, обязанность

Вы можете представить на стене военкомата эдакий лозунг: "Ты воплотил в жизнь свои патриотические обязанности?" Конечно джок. Оттого что если "патриотический", то "долг", а "обязан­ности" у нас как правило "должностные" - скажем, старшего помощника младшего менеджера.

Не будем снижать пафос и переводить разговорчик в меркантильную сферу (тем более что банки и операторы связи выбирают словечко "задолженность"). Концептуально русский "долг" - это какой-то внутренний голос, который все час куда-то "зовет" и что-то "велит".

Владимир Даль трактует "долг" наподобие своего рода нравствственную экономику: "Общий задолженность чела вмещает должок его к богу, долг гражданина и долг семьянина, исполнением этих обязанностей этот чел в долгу, эти челы составляют долг его, как бы взятые у кого взаймы денежки иль вещи".

Русский "долг" существует в единственном числе. Если бесчисленные "обязанности менеджера" перечислены в его трудовом договоре, то "гражданских долгов" немало не бывает. А вот "обязанности" - груз куда более мобильный: их "возлагают", "снимают", "перераспределяют".

"У чела мОгет быт полно разных обязанностей, а может не быть никаких, - гонит Шмелев. - А вот сказать: "У него джок никакого долга" - нельзя. Долг есть всегда".

Между тем англоязычная видняк мира особых различий промеж.., вы не смейтесь, промежду "долгом" и "обязанностями" не предполагает. Сакраментальное английское "duty" нетрудно монтируется и с выражениями типа "Кто нынче дежурит?", и с "чувством долга", и с "таможенным сбором", и даже с "церковной службой". Иностранный "долг" - это то, что всем известно и что все должны выполнять. Заметьте, не отдавать! А када русский дядя исполняет наш штатский иль патриотический долг, язык предполагает некую потерю, затрату сил.

В японском языке "долг" и "обязанность" тоже здорово различаются. Сиречь объяснил нам Киеси Огури, консультант по преподаванию японского языка в МГУ, выражение "долг и человеческое чувство" на его родине является чем-то словно бы национального символа, описывающего природу японской души.

Однако для бытового употребления блин, этот "долг" сверх меры высок. По словам Киеси Огури, "если современному молодому челу освежить память о его "долге", этот чел не то чтобы не поймет, но шибко удивится". Теперешний японский язык как бы бы признает только "обязанности". При всем при том коммерциал в Японии вовсю использует в своей корпоративной культуре старое ощущение "долга", преданности и уважения к старшим. По-другому говоря, то, что в сегодняшней языковой картине мира кажется препятствием иль проблемой, целиком мОгет быт использовано с пользой и выгодой.

Правда, истина

Известный прикол брежневских лет: "Человек в газетном киоске спрашивает "Правду". Ему отвечают:

- "Правды" джок, остался только "Труд" за три копейки".

Даже ныне в общероссийском реестре прессы есть без децела пятьсот изданий, в названии которых есть слово "правда", и только десяток - со словом "истина".

Русский язык предполагает, что "правду" должны ведать все, и если ее кто-то "скрывает", эта коза до времени иль поздненько все однохренственно "откроется". А вот "истина" якобы наименование для всенародной газеты звучало бы идеологически некорректно.

Истина нуждается в том, чтобы ее "познавали" иль "устанавливали". Занимаются этим сознательно обученные люди - священники, судьи, ученые. Но "абсолютную истину" мОгет быт в курсе только бог. А свой в доску удел - лишь частные истины, которые при частом употреблении могут сделаться "избитыми".

С "правдой" в русском языке такого не происходит. Ее "узнают" иль "скрывают", "говорят" и даже "режут в глаза", а эта коза в свою очередность эти самые глаза "колет". Точно и с "обязанностями", с "правдой" позволительно вырабатывать количественные манипуляции - например, обратить ее в "полуправду" иль поделить на всех, получив в результате народную мудрость, что, мол, "у каждого своя правда". "Истина" к таким фокусам равнодушна.

"Вот судьи в суде могут рассчитывать "установить истину", - рассуждает Шмелев. - Но от свидетелей требуют "говорить правду", а дальше суд "судит по правде" и, "установив истину", сызнова начинает шарить правду, но уже в высшем смысле. В суде та самая высшая "правда" ассоциируется с законом".

В древнерусском языке слова "закон" ваще не было - это византийское заимствование. Помните "Русскую правду" Ярослава Мудрого? В те былинные времена и "правда", и "истина", и "закон" были на практике полными синонимами. Потому что "правда" - это то, что в тему. А первостепенной важности установитель правил всеобщего существования, разумеется, не чел, а бог. Он же носитель правды и в оконцовке автор закона. Но стоило в агрегат мироустройства встрять челу, и триада распалась.

А в англоязычном мире единство аксиомы и правды удалось сберечь в одном слове - "truth". В различие от русской "правды", английских "правд" навалом не бывает. Если в выражении "сказать неправду" применяется неотчетливый артикль ("tell a lie"), то в выражении "сказать правду" артикль мОгет быт только установленный ("tell the truth").

Что касается японского, то его "правда" принадлежит только бытовой речи и практически равна нашей, а "истина" - это охренительный стиль. И все-таки бог в этом месте безупречно ни при чем. "В повседневной жизни Японии, - гонит Киеси Огури, - бог не играет никакой роли. В суде мы клянемся базарить "истину" не перед богом, а перед людьми - это без затей наша обязанность. В нашей "истине" джок понятия "бог"".

Радость, удовольствие, наслаждение

К "удовольствию" свой язык относится с подозрением. Тот, кто "проводит бытие в поисках удовольствий", очевидно не вызывает уважения. "Человек может махнуть корягой и сказать: "Ну, это так, для удовольствия", - замечает Шмелев. - Но сказать: "Ну, это так, для радости" этот чел уже не может".

"Радость - это чувство, а наслаждение - всего лишь "положительная чувственно-физиологическая реакция"... - пишет кандидат филологических наук, работник Института языкознания РАН Анна Зализняк. - "Радость" относится к высокому, духовному миру, в то миг словно "удовольствие" - к низкому, профанному, телесному".

Еще строже русское рассудок относится к "наслаждениям". Если британский официант может, принеся вам блюдо, запросто порадоваться и сказать: "Enjoy your meal" ("Наслаждайтесь своей едой"), то славный переводчик ни в жизнь не переведет это буквально, заменив на "Приятного аппетита!" иль "Кушайте на здоровье!". Анну Зализняк это приводит к радикальному выводу: "Сама мысль удовольствия чужда русской жизни".

Несколько лет обратно Английский совет провел опыт с расклейкой плакатов со стихами в поездах московского метро. Рекламная инфа акции звучала так: "Наслаждайтесь стихами в пути". Хотя для русской аудитории, полагает Зализняк, больше подошла бы формулировка: "Читайте на здоровье". "А наслаждаться, извините, мы как-то не привыкли, - замечает лингвистка, - в особенности в метро".

Лишь к одному виду наслаждения русский язык относится с уважухой - к эстетическому. "Отсюда, - полагает Шмелев, - специфический русский глагол "любоваться"- несложно смотреть, долго, с удовольствием, получая исключительно эстетическое наслаждение".

Впрочем, в текущий моментец обстановка начинает меняться. Рекламка призывает нас "наслаждаться" всем подряд: шампунем, сникерсом, гигиенической прокладкой. Эти призывы, базарит Шмелев, "ведут к тому, что слова меняют родное значение, "наслаждение" становится более важной ценностью и чел уже не считает это постыдным".

А вот языковые традиции Востока разделяют скорее традиционную русскую точку зрения. По словам Киеси Огури, "радость" для японца - понятие тонкое, душевное и жестко позитивное. А вот "удовольствия" и "наслаждения" относятся к негативной оценочной лексике - язык их осуждает.

Счастье

"Можете ли вы окрестить себя счастливым?" - с этим квестом социологи уже не раз приставали к российским гражданам. Плод неизменен: порядок счастья в России единственный из самых низких в мире.

Похоже, несмотря на эту хрень, что причины острого дефицита счастья надобно отыскивать не в экономике, а в языке. "Русское "счастье", - гонит Алексей Шмелев, - это сильно труднодостижимое состояние. Ответствовать "да" на вопрошающий песняк "Вы счастливы?" для носителей русского языка так же странно, как носителям английского отозваться "да" на квест "Испытываете ли вы блаженство?"" Анна Зализняк ещё более категорична: "Сравнение русских слов "счастлив, счастье" и английских "happy, happiness" рисует, что расхождения промеж.., вы не смейтесь, промежду ними настолько существенны, что ваще вызывает колебание их эквивалентность".

Англичанину довольно обладать предлог для благодарной улыбки, чтобы сосчитать себя на сто прОцнтов и идеально "happy". Таким поводом может стать, например, небезынтересный отчет на конференции. Прослушав его, британец пожмет докладчику корягу и скажет: "О, я счастлив вашим докладом!" Мы же в подобной ситуации ограничимся сдержанным "мне понравилось".

Русское "счастье" - слово принципиально не бытовое. Наше "быть счастливым" описывает состояние, по определению отклоняющееся от нормы. Для нас это что-то такое, что лежит в сфере идеального и имеет немного общего с повседневной действительностью. "А фортуна было так возможно", - вздыхает пушкинская Татьяна, а Алексей Шмелев замечает: "Она мыслит счастье как необыкновенно важную, но недостижимую ценность. Это нечто бесспорно существующее, но наличествующее абстрактно, как предмет мечтаний".

Забавно, что еще пару столетий вспять "счастье" было синонимом шального везения, чем-то как будто мелкого воровства у судьбы. "Сегодня счастье, завтра счастье - помилуй бог, а ум-то где?" - говаривал Суворов. Однако со временем язык практически отказался от этого сомнительного "счастья", совершенно примирившись с его идеальной недостижимостью. Не то чтобы его нимало джок. Наоборот, этот кокретно русскоговорящий в аккурат знает, что оно есть, но только где-то далеко, главным образом там, "где нас нет".

Зато в Японии со "счастьем" все ништяк. Сей иероглиф разрешается повстречать на каждом шагу. Мороженое, кино, ресторанчики - ваще все хорошее и приятное в жизни вызывает у японца припадок неудержимого "счастья", о чем этот чел тута же вам и сообщает.

Собираться

Если вы говорите дружку, что "собираетесь обучать англицкий язык", ваш кент замечательно понимает, что англицкий вы не учите и джок никаких гарантий, что ваще когда-нибудь будете уськать. "Русское "собираться", - поясняет Шмелев, - это такая важная идея, состоящая в том, что, некогда чем что-то сделать, чел должен мобилизовать внутренние ресурсы". Вроде бы джок особенной разницы промеж.., вы не смейтесь, промежду "планированием" и, ну типа предположим, "намерением". Однако совсем нереально представить, что мы планировали планировали, да так и не запланировали. А вот если мы "собирались" что-то сделать, это вполне могло произойти.

"Мы мал-мал вестимо можем брякнуть, что чел "собирался" что-то сделать, но так и "не собрался", - гонит Шмелев. - А уж если чел "собрался", то этот чел, считай, почти уже "сделал"". То есть ход "собирания" по-русски железно более существенная доля действия, чем оно само. Возможно, предполагают лингвисты, это связано с нашими большими пространствами. Не невзначай же, готовясь к отъезду, мы как раз "собираем" вещи. Англичане и французы, например, их "пакуют". Мы, конечно, их тоже пакуем, но языку важнее, чтобы все было "собрано", а уж упаковать-то мы сумеем.

Расстояние промеж.., вы не смейтесь, промежду английским "I am going", которое обыкновенно переводят как "собираться", и самим действием гораздо короче. Если русский часовой на посту ночью закричит прохожему что-нибудь вроде: "Стой, я собираюсь стрелять!" - прохожий вряд ли испугается - када еще этот разиня соберется! А вот английское "I am going to fire!" означает, что вы уже под прицелом и курок взведен для выстрела.

А вот када я попыталась втолковать важность русского глагола "собираться" Киеси Огури, ни я, ни переводчик произвести этого не смогли. Огури продолжительно качал башкой и пожимал плечами. Что поделаешь - у него другая видняк мира.

Иллюстрации: Александр Уткин

Keywords: